Размер шрифтаAAAA
Цвет сайтаЦЦЦ
Изображения Ч/Б Вкл. Выкл.
 
Елена Евстропова: «Я хочу поделиться с миром Теллегеном и Старком»
Елена Евстропова: «Я хочу поделиться с миром Теллегеном и Старком»

Елена Евстропова: «Я хочу поделиться с миром Теллегеном и Старком»

Завлит ХМТК Елена Колмогорова поговорила с главным режиссёром театра Еленой Евстроповой для портала "Недоросль" о суровом севере, Толстом, Теллегене, странных персонажах и особенностях режиссёрской профессии.

Выкладываем текст интервью. Источник: портал "Недоросль" http://nedorosl.com/tpost/xajxseer41-elena-evstropova-ya-hochu-podelitsya-s-m


«Я хочу поделиться с миром Теллегеном и Старком»

Елена Евстропова пять лет назад стала главным режиссером Ханты-Мансийского театра кукол. С этого времени он все чаще мелькает на фестивалях и обращает на себя внимание театральной общественности. Отличительная черта этого молодого северного театра – репертуар, значительная часть которого – современная литература.

Недоросль: У вас уже есть спектакли по Йоке ван Леувен, Тоону Теллегену, Дэвиду Алмонду, Юлии Поспеловой, Андрею Кутерницкому… Кого еще из современных авторов хотелось бы поставить?

Евстропова: Я очень люблю Ульфа Старка, к примеру. Вот где есть парадоксальность, жестокая серьезность и в то же время абсолютная детскость. Еще есть пласт современной детской поэзии, с которой хочется работать: Дарья Герасимова, Шел Сильверстайн, Дмитрий Сиротин.

Я просто делюсь своим любимым. Как собиратель сокровищ, которые хочу всем показывать. Замечательно, когда ты открываешь людям автора, которого они вообще не знают. Так у меня было с Тооном Теллегеном – это моя любовь безумная. И мне хотелось единственного – чтобы его еще кто-то узнал, что такое чудо есть на белом свете. Так родился спектакль «Белка и пумпурум» в Кемеровском театре кукол. Удивительный мир, язык, образы.

Главный режиссер – это уж на сковородке

Недоросль: Как материал вас находит или вы его?

Евстропова: Это такая сложная работа. Она меня просто измучивает. Материала ведь масса! Мне легче выбрать какой-то путь и ему следовать. Почему современная литература? Во-первых, сейчас ее расцвет, особенно детской: новый подход к детям, другая идеология, серьезные проблемы. Ведь невозможно смотреть в репертуары детских театров и видеть одно и то же… Хочется иметь свое лицо.

У режиссеров есть свой списочек, куда они пишут, что хотели бы поставить. Сейчас я открываю его и не испытываю никаких эмоций к тому, что еще недавно хотела поставить. А что изменилось? Я изменилась. Надо брать по горячему и делать, иначе все поменяется.

В настоящее время заново открываю классиков. Толстой, Шекспир, Хармс. Лев Толстой – это жгучее самокопание, простраивание по ниточке логики человеческих поступков.

Прочитала «Детство» и решила – хочу. Потом еще раз перечитала, появился вопрос: как сделать это в театре кукол? Пока я его отложила. Если найду прием, сделаю.
Вообще не вижу никакой логики в своем выборе. Иррациональные пути приводят к материалу. Ты читаешь, смотришь, вспоминаешь внезапно, что когда-то читал – спасибо филологическому факультету, где я недолго училась.

Недоросль: Филфак, почти 15 лет актерской карьеры, музыка, концерты. Путь к режиссуре был довольно долгим.

Евстропова: Моя жизнь всегда шла по двум дорожкам: музыка и театр. В Кемеровском университете я попала в любительский театр «Встреча», где абсолютно влюбилась в театр. Мы пропадали там днями и ночами. В то же время пела джаз, авторские песни в театре песни «Проспект», мы ездили на гастроли по городам и странам, выступали на одной сцене с «Колибри», «Несчастным случаем». Жизнь сталкивала меня с очень крутыми музыкантами.

Сейчас я главный режиссер. У меня есть театр. Я участвую в развитии труппы, вижу, как люди со временем меняются – мы растем вместе. Режиссер – это адская работа. Сначала ты всех настраиваешь на работу, а потом лавируешь между художником, актерами, композитором, цехами – как уж на сковородке. Чистая психология, лишь бы не дошло до психиатрии.

Север, олени, суровые мужчины

Недоросль: Чем север вас привлекает, что решились сюда переехать?

Евстропова: Романтика – я ее здесь чувствую. В этих снегах, в этом прекрасном реликтовом лесе, в диковатости природы. Эти разговоры о рыбалке, этот срез языческого национального искусства ханты и манси, эти праздники: Поклонение Луне, Вороний день. Мне это жутко нравится. Как будто попала в другое измерение.

Я городской житель, родилась в индустриальном Новокузнецке, и меня близость к природе приводит в восторг. А потом эти суровые мужчины, которые едят сырую оленину, строганину из рыбы. Жесткий мороз. В первый год, когда мы приехали, было -50. Чувствуешь себя космонавтом, когда идешь в упругом морозном воздухе-сгущенке.

Недоросль: А как зрители? Тоже суровые, северные?

Евстропова: Люди на севере, конечно, отличаются. Эмоционально сдержанные. Они могут глубоко чувствовать, но не проявлять это ярко. Здесь не будет бурных оваций с обниманиями и целованиями, но ты почувствуешь признательность и любовь на другом каком-то уровне. Я первое время даже была напугана такой реакцией зала. Думала, ну, наверное, не понравилось, не принимают. Но оказалось, что и любят, и принимают, но по-другому выражают. В то же время они не похожи на неизбалованного зрителя из глубинки. Чувство достоинства у людей здесь на первом месте.

Ставить для «Маски» глупо

Недоросль: Ханты-Мансийскому театру кукол всего 13 лет, вы в нем главный режиссер уже пять лет. Я вижу, как театр за этот короткий срок стал заметен на театральной карте страны, им интересуются. На «Детский Weekend» зовут, на фестивали, в лонг-лист «Золотой Маски» уже попали, в прошлом году ваш спектакль «Бах-бах-бах» признан лучшим спектаклем театра кукол для подростков на Международном Большом детском фестивале. В чем секрет успеха?

Евстропова: Когда я приехала, этот театр уже был на слуху, я не на пустое место пришла. Первый главный режиссер Артем Макеев создал любопытный репертуар: «Вертыш, вертыш, перевертыш» по Астрид Линдгрен, «Наши сказки» Константина Федорова, «У самого синего моря» по Олегу Богаеву. Идея семейного театра – тоже мне близка. Никаких революций мне не пришлось делать, к счастью, ведь я так этого не люблю. Мне больше нравится эволюция. Хочу держать нос по ветру, чувствовать тенденции, что-то предугадывать наперед.

А секрет успеха? Наверное, какое-то попадание в тему. Я понимаю, что сейчас на плаву, что примерно отберут на «Золотую Маску», но сознательно за этим не гонюсь. Иногда приезжаешь в театр, а тебе говорят: «Нам надо «масочный» спектакль сделать». Жаль разочаровывать людей, но это невозможно и глупо. Я хочу делать спектакль про то, что у меня болит, что меня волнует.

Недоросль: А поймать острые темы современности?

Евстропова: Я не тот режиссер, который вскрывает проблемы. Я очень эгоистична в этом смысле. Где-то читала, что если тебе что-то по-настоящему интересно, то это обязательно будет интересно еще кому-то.

Девочки-птички и небоглазки – моя тема

Недоросль: Ваша новая большая работа, эпос – «Небоглазка» по Дэвиду Алмонду – первая постановка в России. Это еще одно из сокровищ, которым захотелось поделиться с миром?

Евстропова: Мне нужно было срочно найти материал для постановки: «А перечитаю-ка я Алмонда». Перечитала. Думаю: «Нет, это невозможно! Это просто невозможно!» Отложила. Но меня вот влечет: «Ну ладно, еще раз посмотрю». И сама над собой начинаю смеяться: меня тянет то к женщинам, которые умеют летать, то к девочке-птичке из «Обними меня покрепче» – без рук, с крылышками, а теперь вот странная Небоглазка, которая в глазах каждого видит небо. Видимо, это как-то со мной перекликается. Люди, которые совершают прорыв в душах других людей и оставляют светлый след.

Вот, кстати, еще моя тема: жизнь – удивительная штука, в ней происходит такое, что ты не можешь логически вообще никак объяснить. В «Небоглазке» есть этот магический реализм, в котором работает Алмонд. Мы часто бежим мимо жизни и не видим, какая она чудесная.

Я вообще очень озабочена поиском темы, которая витает в воздухе, которая актуальна для меня и для людей. И она не на поверхности, не на злобу дня. К тому же у каждого режиссера есть и своя тема, и он всю жизнь ставит про это, выбирает авторов под нее. Режиссеру важно ее донести из спектакля в спектакль. Даже если все вокруг говорят: «Ты что такой одинаковый везде».

Недоросль: Кстати, о тенденциях. В какую сторону, по-вашему, движется театр кукол?

Евстропова: В разные стороны движется. Как теория большого взрыва. Мы живем в то время, когда звезда взорвалась и расширяется во все стороны. Сейчас театр кукол России очень жадный. Он насмотрелся западного искусства, которое одно время было недоступно. Теперь приемы оттуда, как грибы, плодятся у нас. Здесь и эстетика фриков, и метаморфозы тела, и деформированные части тела. Много телесного, патологичного. С другой стороны, предметный театр, пластический театр, театр из бумаги. И мне это так нравится, что настолько все разнообразно и что мы вырвались из рамок.

Еще недавно были популярны планшетки, когда есть какой-то планшет-стол и на нем толпа актеров водит кукол, а сзади меняются декорации: лес, горы и т.д. Все театры кукол этим были заполонены. А зрители все просили ширмовой театр – уберите этих актеров за ширму, дайте нам кукол.

У меня как у режиссера сейчас появилось намного больше возможностей. Нам открыт весь мир театра кукол, и я могу учиться у своих коллег. Это очень здорово! А что касается классических кукол, психологизма куклы – считаю, что ничего не утрачено, просто появилось еще много нового. Хотя, по сути своей, не такого уж и нового. Если вспомнить легендарную «уральскую зону» кукольников: Вольховского, Виндермана, то многие приемы уже были. Никаких принципиально новых форм искусство сейчас не рождает. Такое время, что мы набрались разных приемов и теперь их активно распространяем. А куда все это ведет, я не знаю. Главное, говорить «о чем-то большем».

Елена КОЛМОГОРОВА